Важная задача – сохранить их и адаптировать для современного использования.
Здания эпохи конструктивизма в Москве формируют значительную часть городской застройки. Однако именно их судьба чаще всего вызывает дискуссии среди архитекторов, урбанистов, градозащитников и девелоперов: нужно ли их сохранять, можно ли адаптировать для современного использования.
В начале марта объявили о начале научной реставрации всемирно известного памятника архитектуры – экспериментального дома-мастерской, построенного архитектором К. С. Мельниковым в Кривоарбатском переулке в Москве. Работы будут проходить при финансовой поддержке группы ЛСР, генерального партнера по реставрации Дома Мельникова, и займут по планам четыре года. Директор Музея архитектуры имени А. В. Щусева Елизавета Лихачева подчеркнула на пресс-конференции по поводу подписания соглашения между музеем и ПАО «Группа ЛСР», что на базе этого кейса надеется выработать методологию работы с «донаторами», а не инвесторами. Реставрацию Дома Мельникова можно считать первым случаем сохранения здания без прямой «монетизации» вложений. Отреставрированный музей останется музеем. «Мы переживаем за судьбу шедевров российского зодчества, – объяснил гендиректор группы ЛСР Андрей Молчанов. – Дом Мельникова – это вообще памятник авангарда мирового значения». В настоящее время ЛСР взяла на себя обязательства оплачивать ежегодные расходы по поддержанию объекта в текущем состоянии – это около 3 млн руб., кроме этого заключен договор на сумму 16,8 млн руб., которые будут направлены на научно-проектные работы (продолжатся до конца 2021 г.). И только после этого станет окончательно ясно, какой может быть общая стоимость реставрации.
Священная корова
Дому Мельникова повезло – он признан шедевром и вошел во все учебники мира по архитектурным стилям. Но везет не всем зданиям эпохи конструктивизма – противоречивого периода в истории архитектуры молодого советского государства. С одной стороны, это практически единственный архитектурный стиль, оригинальный для России и территории бывшего СССР, с другой – в то время было мало ресурсов и много экспериментов, многие материалы использовались впервые. За 100 лет дома «постарели», многие не ремонтировали даже косметически, что привело к большому проценту износа зданий. Для архитекторов конструктивизм – абсолютная священная корова. Будучи частью авангарда, он оставил заметный след в мировом искусстве и культуре. Гендиректор бюро «Крупный план» Сергей Никешкин считает ценными все без исключения сохранившиеся объекты. «К сожалению, конструктивизм довольно быстро уступил сталинском ампиру, ставшему главным стилем страны», – добавляет он. Среди московских образцов конструктивизма Никешкин выделяет здание газеты «Известия», построенное по проекту Григория Бархина и Артура Лолейта, Мосторг на Красной Пресне по проекту братьев Весниных. Панорамное остекление магазина выполняло идеологическую задачу – показывало избыток товаров, производимых в стране. Чтобы стекло не запотевало и не покрывалось инеем в мороз, наверху разместили вентиляционную шахту для обдува. Безусловно важны, по его мнению, проекты Константина Мельникова, например два гаража, построенных при его участии (он работал над фасадами), – гараж «Интурист» и гараж Госплана. Дворец культуры им. Горбунова по проекту Якова Корнфельда, совершенно конструктивистский снаружи, внешне напоминающий крыло самолета (он строился для сотрудников авиазавода), внутри изобилует элементами ар-деко.
Дом Мельникова в Кривоарбатском переулке – всемирно признанный шедевр, но и его судьба складывается непросто. Другим зданиям эпохи конструктивизма повезло еще меньше
Новые роли
Здания в стиле конструктивизма строились под самые разные функции, от жилья до утилитарных промышленных построек. Разные виды недвижимости этого периода «страдают» по-разному. Например, многие инфраструктурные объекты вполне органично чувствуют себя в городе, если придать им современные смыслы. Гаражи превращаются в музеи, телефонные станции и фабрики-кухни – в бизнес-центры, водонапорные башни – в культурные центры.
«Планировочная структура многих конструктивистских объектов – тех же гаражей, клубов – может быть удачно использована для создания актуальных многофункциональных пространств, креативных кластеров, – уверена председатель совета директоров девелоперской компании Vos'hod Марина Руднева. – Соседствовать могут офисы, музейные пространства, ритейл, общественные зоны. Открытое в плане, просторное здание бахметьевского гаража на улице Образцова замечательно справляется с ролью культурного центра, здесь расположился Еврейский музей и центр толерантности – культурно-образовательное пространство с экспозиционными площадками, лекторием, кинотеатром, детским центром, кафе».
Вскоре новую жизнь обретет еще один яркий образец конструктивизма – в гараже авторства Константина Мельникова на Новорязанской улице в 2023 г. откроется Музей транспорта Москвы. Не менее интересной должна быть судьба здания хлебозавода им. Зотова (хлебозавод № 5) на Пресненском Валу – здесь планируется открыть филиал Пушкинского музея, где разместится коллекция современного искусства. Его двойник, хлебозавод № 9 на Дмитровском шоссе, превращен в креативный кластер, где сдаются магазины и офисы.
«В большинстве случаев сохранять памятники мало – их нужно включать в жизнь города, чтобы они служили современными нуждам, а не просто музеефицировались. Чтобы сделать объект актуальным, требуется осмысленное перепрограммирование», – говорит Руднева. Vos'hod в настоящее время занимается реставрацией с приспособлением под современное использование Центрального телеграфа на Тверской (проект разработал британский архитектор сэр Дэвид Чипперфильд). Здание в духе рационального модерна авторства инженера Ивана Рерберга появилось в эпоху конструктивизма, и влияние архитектурного авангарда в его облике и внутренней структуре прослеживается явно, нередко стиль, в котором объект построен, называют переходным от модерна к конструктивизму. Возводили здание телеграфа по передовым для своего времени технологиям, и в этом смысле оно также авангардное. В обновленном здании появятся офисы класса А, ритейл, будет организовано технологичное пространство для проведения спектаклей, лекций и выставок. Прежде закрытый внутренний двор станет общественным, здесь разместятся объекты современного искусства. На крыше появится смотровая площадка, открывающая вид на исторический центр Москвы.
Если говорить о тех зданиях, за судьбой которых интересно следить, то, с точки зрения Рудневой, это типография журнала «Огонек» по проекту Эль Лисицкого в 1-м Самотечном переулке, единственная постройка авторства выдающего конструктивиста и супрематиста. Правда, отмечает эксперт, достаточно давно нет никаких известий о судьбе этого объекта, который сейчас, по данным открытых источников, принадлежит ФСБ. Здесь же по соседству жилой дом Журнально-газетного объединения, куда входил и журнал «Огонек», архитектора Михаила Барща (также автор проекта Московского планетария). Дом Жургаза – это стиль, переходный от конструктивизма к сталинскому ампиру, как и недавно отреставрированное здание Северного речного вокзала в Москве архитектора Алексея Рухлядева.
Здание Центрального телеграфа на Тверской в духе рационального модерна появилось в эпоху конструктивизма, и влияние архитектурного авангарда в его облике и внутренней структуре прослеживается явно
Трудная жизнь
Намного сложнее судьба жилых зданий, а чаще жилых массивов эпохи конструктивизма. Градозащитники ведут неравную борьбу за каждый объект, но чаще всего проигрывают, как это случилось с кварталом на Русаковской улице или кварталом на Погодинской в Хамовниках.
Справедливости ради стоит отметить, что борьбу за наследие поддержали совсем не все обитатели этих домов, действительно находившихся в довольно плачевном состоянии.
Такое состояние многих памятников конструктивизма обусловлено тем, что уже в советские годы стиль оказался в опале и относились к этим постройкам небрежно, не стремясь сохранять. Многие жилые дома за десятилетия без капитального ремонта стали аварийными объектами, их реставрация и превращение в современное жилье требуют значительных инвестиций. Бюджет в зависимости от сложности проекта в разы превышает затраты на новое строительство в пределах сопоставимого пятна застройки и аналогичного по площади объекта, оценивает Руднева.
Гендиректор Clancy Engineering Джон Марк Кланси согласен, что реставрировать жилые объекты сложно. Во-первых, из-за стройматериалов. Популярно мнение, что в 1920–1930-е гг. использовали дешевое и некачественное сырье – шлакобетон, камышит, торф. «Безусловно, сейчас в строительстве они не применяются, но это совершенно не означает, что материальная основа памятников конструктивизма безнадежна, – подчеркивает Кланси. – Камышитовые и соломитовые плиты употреблялись для термо- и звукоизоляции, не в качестве несущих конструкций. Основной материал в большинстве рабочих поселков – кирпич. По многим параметрам, таким как воздухообмен, они выигрывают у современных зданий из бетона и со стеклопакетами». Плохое состояние связано часто не с «ужасными» материалами, а с неправильной эксплуатацией и отсутствием капитального ремонта. «Любой дом придет в негодность, если его не ремонтировать 100 лет!» – восклицает эксперт. По его словам, немецкие и финские специалисты отлично реставрируют подобные сооружения. Всемирно известные здания Баухауса в Дессау также были в ужасном состоянии и подвергались критике из-за тех же самых «неправильных» материалов – шлакобетона, камышита и торфа. Однако были найдены способы реставрации, и сейчас несколько зданий комплекса вошли в список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Во-вторых, поменялись стандарты для жилых помещений, в том числе противопожарные, гигиенические. В домах эпохи конструктивизма, как правило, крошечные кухни и ванные (иногда их вообще нет). «Очевидно, что подвести все под современную нормативную базу без нарушения архитектурной целостности здания довольно сложно. Как вариант, можно переформатировать жилые массивы под гостиницы или общежития, но в любом случае для реставрации авангарда нужен особый кодекс. В Европе он есть, в России же пока действуют по ситуации», – рассказывает Кланси. Он убежден, что такие жилые комплексы, как Буденовский поселок на Большой Почтовой, Дангауэровка, рабочий поселок Усачевка, необходимо отреставрировать или по крайней мере поддерживать в рабочем состоянии.
Примером в данном случае мог бы служить Дом Наркомфина на Новинском бульваре. Проект не только собрал все возможные награды за работы по его сохранению, но стал коммерчески крайне успешным. В конце 2018 г. цены на жилье в отреставрированном доме варьировались от 22,7 млн руб. за 28,7 кв. м до 120 млн руб. за пентхаус Милютина, 98,2 кв. м. Сейчас все «жилые ячейки» в доме проданы.
Но далеко не всегда расположение конструктивистских кварталов и их история столь же привлекательны, как у Дома Наркомфина, где добавленную стоимость создает и удачное местоположение, и ценность самого знаменитого дома-коммуны.
Но если невозможно все сохранить, то не значит, что нужно все сносить, уверен основатель бюро AI Studio Антон Хмельницкий: «Сносить такие здания кощунственно». «В некоторых европейских городах снос зданий, построенных до 1940-х гг., запрещен в принципе, и мне близка эта позиция: в этом случае не нужно доказывать, что здание обладает ценностью, она обретается сама собой и не подвергается сомнению», – отмечает Хмельницкий. Но если выбор: снести все или снести часть, но восстановить объемы с использованием современных материалов, он выбирает восстановление. Архитектор приводит в пример синтоистские храмы в Японии: «Раз в сотню лет их в точности воссоздают из современных материалов. С одной стороны, новодел, с другой – сохраняется связь времени за счет воссоздания объемов. Реставраторам такой подход может показаться странным, а на мой взгляд, если есть возможность точного воссоздания из современных материалов, я бы выбрал такой подход для конструктивистских объектов».
Еще один компромиссный путь предлагает руководитель группы компаний UNK Юлий Борисов: сохранение планировочной структуры районов. Как объясняет архитектор, конструктивизм основывается не на пластическом искусстве – это прежде всего памятник мысли, идеи и идеологии и это больше выражается в градостроительных масштабах и крупных формах, нежели в материалах и деталях: «Ничто не мешает сохранять идеи конструктивизма в планировочной структуре районов, в композиции кварталов». С точки зрения Борисова, есть удивительные места, например Хамовники, где можно сделать «классный район», сохранив и объемно-пространственные решения, и саму архитектуру, но не конкретную штукатурку. «Оставить сами конструкции – маловероятно. Отдать дань месту и эпохе, безусловно, надо», – резюмирует Борисов.